Франсиско де Гойя / Художники (Фрэнсис Гойя картины обнажённая маха, Френсис Гойя тяжкий путь познания, Франциско Гойя биография, Франсис Гойя портреты, призраки Гойи и сон разума, Франческо Гойя чёрные картины)

Категория: Художники, Автор: VseZnamus

Безбрежный диапазон творчества Гойи — от кровавых ужасов войны до сатирических портретов сильных мира сего — снискал ему мировую славу как самого могучего художественного таланта Испании ХVIII века.
Франсиско де Гойя (1746–1828) принадлежит к плеяде крупнейших европейских живописцев. Сын бедного позолотчика сделал блестящую карьеру, став первым придворным художником.
Уже в зрелые годы Гойя увлёкся графикой, запечатлев едва ли не самые мрачные образы, когда-либо возникавшие в человеческом мозгу. Оставаясь в безвестности при жизни художника, эти серии гравюр стали смелым шагом из XVIII века в современный мир.

Метки: Живопись, Художники 19 века, Картины

«Махи на балконе». Махами называли девушек из народа, известных красотой и лёгкостью нравов. Гойя изобразил двух таких красавиц вместе с их «махо» — закутанными в плащи кавалерами в глубине комнаты.

Гойя родился в глухой деревушке Фуэндетодос близ Сарагосы, что в провинции Арагон. В школе он не без труда освоил навыки чтения и письма, но сельский учитель быстро приметил одарённость юного рисовальщика. После четырёхлетнего ученичества у местного художника 17-летний Гойя, вооружённый лишь талантом и безграничным честолюбием, отправился покорять Мадрид.

После двух неудачных попыток поступить в Академию изящных искусств Гойя поступил в студию художника-неоклассика Франсиско Байеу. Позднее он некоторое время провёл в Риме, изучая искусство барокко и рококо.

По возвращении в Сарагосу Гойя получил первый важный заказ — серию настенных росписей для церковной часовни. Вскоре он находит невесту и с нею приобретает связи в художественных кругах. Ею стала Хосефа Байеу, сестра его бывшего учителя.

К тому времени Байеу снискал известность при дворе и работал под руководством немецкого мастера Менгса. В 1774 г. Гойя получил по протекции шурина заказ Карла III на создание картонов для гобеленов. Из-под кисти художника вышла серия очаровательных сценок из деревенской жизни, персонажами которых были «махи» и «махо», словно выхваченные из толпы на мадридских улицах. Получив доступ к коллекции короля, Гойя познакомился с творчеством великого портретиста XVII века Веласкеса. Молодой художник был поражён глубоким психологизмом его бесстрастных, на первый взгляд, парадных портретов и позднее говорил: «У меня было трое учителей — Рембрандт, Веласкес и Природа» (имея в виду природу человека).

В то самое время, когда юный Гойя делал первые шаги в искусстве, в Европе начал утверждаться новый стиль — неоклассицизм. Самой благодатной почвой для него стала Франция, где философы из кружка Вольтера и Дидро пребывали в поисках нового общественного устройства, свободного от засилья погрязших в пороках монархии и церкви. Высшим идеалом служения отечеству, справедливости и высокой морали им представлялись античные республики Греции и Рима с их классически строгой симметрией форм в архитектуре и искусстве. Однако гению Гойи было тесно в узких рамках неоклассицизма.

С годами Гойя завоёвывал все большее признание и даже стал членом той самой Академии, которая отвергла его в юности. Обретая уверенность в своих силах, он все чаще ссорился с другими художниками, особенно с Байеу. Впрочем, теперь у него самого не было недостатка в заказах, первым из которых стал портрет премьер-министра Флоридабланка.

Наконец, в 1786 году Гойе было пожаловано звание придворного художника. Теперь он был так занят, что работал далеко за полночь, освещая холст свечами, прикреплёнными к полям шляпы. Художнику покровительствовали всесильные герцоги Осуна, и он, бывало, хвастал: «Я работаю только по рекомендации друзей или для самых высокопоставленных особ».

В 1789 г., когда французские монархи стали пленниками Революции, на испанский престол взошла новая королевская чета — Карл IV и Мария Луиза. В честь этого события Мадрид приготовил коронованным особам торжественную встречу с празднествами на всю ночь. Город был залит морем огней — на улицах горели 120 тысяч свечей, факелов и фонарей, народ плясал на площадях до самой зари. Однако этим ярким праздником ознаменовалось начало самой мрачной эпохи в истории Испании. Ленивый и туповатый король пребывал под каблуком супруги-интриганки, которая, не теряя времени, назначила своего любовника Мануэля Годоя первым министром, и вскоре вся троица стала ненавистной не только испанскому народу, но даже наследнику престола Фердинанду.

Тем не менее, новый король не замедлил обратить внимание на Гойю, назначив его художником Палаты и заказав свой парадный портрет. Готовое произведение так понравилось монарху, что, по словам самого Гойи, тот даже дружески приобнял его в знак особого расположения, и теперь будущее живописца было обеспечено. Однако в возрасте 46 лет Гойю внезапно поразил тяжкий и загадочный недуг, сопровождавшийся слепотой, параличом и едва ли не полным безумием. Оправившись от болезни, художник совершенно оглох. До конца жизни он слышал лишь неясный шум, и его постоянно одолевали страхи, что он не успеет свершить все задуманное.

После болезни в творчестве Гойи все явственнее начали проявляться мрачные, зловещие ноты и то, что сам он называл «фантазиями и выдумками». Изменился и стиль его живописи — манера письма стала более простой и «текучей», поскольку художник говорил: «Я не считаю волосков на голове случайного прохожего… Моей кисти нет нужды видеть больше, чем вижу я сам».

Глубокая личная трагедия не помешала мастеру обзавестись двумя новыми покровителями. Ими стали герцог и герцогиня Альба. Ослепительно красивая и энергичная герцогиня не жалела времени и сил на открытую вражду со своими высокородными соперницами — герцогиней Осуна и королевой Марией Луизой. Гойя стал частым гостем в доме Альба, а после смерти герцога в 1796 г. отправился с молодой вдовой в её андалузское поместье, и светские сплетники не замедлили объявить их любовниками. Во всяком случае, именно герцогиня Каэтана вдохновила мастера на создание двух его самых знаменитых и неоднозначных шедевров — «Махи одетой» и «Махи обнаженной». Гойя завершил их несколько лет спустя и тотчас предстал перед судом инквизиции, т. к обнажённая натура в испанском искусстве была запрещена. Лишь чудом ему удалось избежать тюрьмы и сохранить в тайне имя своей натурщицы.

Между тем увидела свет первая серия офортов мастера — «Капричос» («Капризы»), — подвергшая жестокому осмеянию человеческие слабости и предрассудки. Каждый лист серии полон мерзких тварей, ведьм и прочей нежити, порождённой богатой фантазией Гойи и той патриархальной культурой, к которой он когда-то принадлежал. Центральный лист — «Сон разума порождает чудовищ» -показывает тот страшный выморочный мир, который, как опасался Гойя, может поглотить человека, не внемлющего голосу разума, и превратить его в тупого кровожадного зверя.

Публикация серии «Капричос» не повредила репутации Гойи, и в 1799 г. он был назначен первым придворным художником. Год спустя ему был поручен самый важный и почётный заказ -групповой портрет «Семья короля Карла IV», на создание которого ушло около года. В нем во всем блеске и надменной тупости предстало правящее семейство Испании. Один критик даже сравнил коронованных особ с «семьей разбогатевшего на лотерее булочника». Раскол в этом благородном семействе не заставил себя ждать. Устроив заговор, наследник сверг родителей с престола и объявил себя союзником французского императора Наполеона.

Воспользовавшись случаем, Наполеон в 1808 г. вторгся в Испанию под предлогом оказания помощи обеим враждующим партиям и возвёл на трон своего брата Жозефа. Сотни жителей Мадрида подняли против французов восстание, которое было быстро и беспощадно подавлено. Несколько лет спустя Гойя увековечил эти кровавые события в полотнах «Восстание 2 мая 1808 года в Мадриде» и «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года». Тем временем из его мастерской один за другим выходили листы новой графической серии «Бедствия войны», в которой показаны все ужасы кровавой борьбы между французскими оккупантами и испанскими партизанами. В этом лишённом героики мире властвует грубая сила, зверские пытки, смерть и голод. Единственное исключение составляет офорт «Какая смелость!», героиня которого, храбрая девушка Мария Августин, заменила у орудия погибших артиллеристов во время осады родного города Гойи Сарагосы. Эти не опубликованные при жизни мастера офорты по праву относятся к вершинам его творчества. Как гласит традиция, в них мастер поставил себе целью беспощадное обличение человеческого варварства. Фердинанд VII оставил Гойю на должности первого придворного художника, но почти не уделял ему внимания. Стремясь отойти от придворной суеты, Гойя поселился в небольшом домике близ Мадрида, впоследствии получившем название «Дом Глухого». К тому времени Хосефа умерла, и его уединение разделяла лишь загадочная красавица Леокадия Вайсc с дочерью Росарито. Художник любил девочку как родную, и многие подозревали, что так оно и было. Несмотря на болезнь и преклонный возраст, Гойя по-прежнему неистово работал, расписывая стены дома жуткими тревожными образами гротескных стариков, ведьм и безымянных кошмаров. Самая известная из этих «черных» росписей -«Сатурн, пожирающий своё дитя».

Вскоре после завершения «черных картин» Гойя решил покинуть Испанию, стонавшую под железной рукой Фердинанда VII. Многие либеральные друзья Гойи бежали из страны, и сам художник, несмотря на благосклонное отношение короля, тоже перебрался с новой семьёй в Бордо. Здесь он наконец обрёл желанный покой и независимость и вместе с Росарито целыми часами писал миниатюры. В 1828 г. его посетили внук и невестка, и Гойя писал, что даже немного приболел от избытка счастья. Несколько недель спустя великий живописец скончался в окружении родни.